Как парень из Витебска служил в Таманской дивизии под Москвой в 70-х годах
Некоторые сегодня говорят: армия уже не та, что была раньше при Советском Союзе. Тем интереснее, видимо, будет читать воспоминания нашего читателя Александра Кимельмана. В прошлый раз мужчина рассказывал об «учебке» в Печах под Борисовом, а сегодня предлагает узнать, как в начале 1970-х годов служили в легендарной таманской дивизии.
Первый полугодовой рубеж под названием «Печи» был успешно преодолен, я получил военную специальность «оператор-наводчик БМП», окреп физически, появилась некоторая уверенность в себе. Дальнейшая служба предстояла во 2-й Гвардейской мотострелковой Таманской дивизии. Воинская часть находилась в Подмосковье. С одной стороны, в этой легендарной, богатой славными боевыми традициями дивизии служить было престижно. Но уж очень много ходило жутких историй, связанных со службой в «Тамани», которые оптимизма не вселяли.
По прибытию в часть нас, человек 10-15, сразу стали распределять по трем ротам. В то время это была показательная дивизия, что предполагало высокую военно-политическую, а также физическую подготовку личного состава, идеальную чистоту и порядок в подразделении. В связи с этим каждая рота кроме несения обычной службы имела строго определенное назначение.
Первая рота – рота почетного караула (РПК) – обслуживала мероприятия, связанные со встречей различных делегаций. Предполагалось прохождение торжественным маршем, вынос знамени части, возложение венков к мемориалам, торжественная смена караула и многое другое. Здесь служили рослые, симпатичные, выносливые парни. Приоритетом являлась строевая подготовка.
Вторая рота – спортивная, которая отвечала за показательные соревнования в различных видах спорта: гимнастика, акробатика, бег на полосе с препятствиями и многое другое. Понятно, что ребята были физически подготовлены, большинство были разрядниками еще с «гражданки».
Ну и третья рота была ротой «па́харей». Тут тоже все понятно. К приезду гостей идеальный порядок и чистота на территории части обеспечивались именно этой ротой. Несколько человек, и я в том числе, попали именно сюда. Буквально на следующее утро роту подняли раньше обычного. Построили на плацу, поставили задачу. Асфальтированная дорога от КПП до плаца по краям была выложена галькой. Смотрелось это вполне симпатично. Мы должны были всю эту гальку перемыть и снова аккуратно уложить.
Через пару дней состоялась «официальная» встреча со старшиной роты. Каждый из вновь прибывших должен был пройти эту процедуру. Кому-то везло больше, кому-то меньше. Тех, кто прибывал из Печей, особо не прессовали. Сам старшина оказался из-под Суража, и для него я был «земеля». В присутствии еще четырех старослужащих мы вполне нормально пообщались.
Служба пошла своим чередом. Были марш-броски бегом, марш-броски на БМП, стрельбы, мытье асфальта перед офицерской столовой и многое другое. Запомнился один эпизод. Наше отделение в сопровождении лейтенанта из соседней роты прибыло на место для выполнения каких-то земляных работ. Старослужащие сразу устроили перекур, остальных командир стал сверять по списку. Назвав мою фамилию, Кимельман, он спросил: «Немец ли я?». На мой отрицательный ответ последовал другой вопрос: «Кто же ты по национальности?». Глядя на заинтересованные лица сослуживцев и на ухмылки «стариков», я возьми, да и ляпни: «Белорус». Вдали от родины я таковым себя и считал. Один из «стариков», с которым мы здорово конфликтовали, попросил показать ему военный билет, в котором прописана национальность. Глянув в билет, потом на меня, он выдержал паузу и произнес: «Да, действительно белорус». До сих пор не могу понять, что это было.
В расположении нашей роты находился взвод связи батальона. Откуда-то узнав, что я умею ремонтировать телевизоры, командир взвода пригласил меня к себе домой. Заодно я отремонтировал еще и утюг. Выяснив, что я по специальности радиотехник, предложил продолжить службу во взводе связи. Так прослужив в роте месяц с небольшим, я стал связистом.
Скажу сразу, никто с распростертыми объятиями во взводе меня не встречал. С моим командиром отделения отношения сложились сразу нормальные, а вот с двумя другими возникали всякого рода недопонимания. Службу я себе никоим образом не облегчил, просто отвалилась часть совершенно бессмысленной работы. А так бегать приходилось гораздо больше, да и с большей нагрузкой, ведь кроме всего прочего за спиной была 14-килограмовая радиостанция Р105-М с болтающейся туда-сюда антенной-«куликовкой». Постоянно проходили какие-то учения – то ротные, то батальонные, то полковые. Попробуй не обеспечить связью между собой роты или роты с батальоном! Впрочем, с катушками связи тоже приходилось бегать. А в «свободное» время – чистка и зарядка аккумуляторов.
Помню случай на крупных дивизионных учениях. Я был прикомандирован к понтонной роте для обеспечения связи с командным пунктом батальона. Понтон через водную преграду был уже наведен, тросы закреплены. Одной ногой я переступил трос, стою, отдыхаю. Через какое-то время, решив сменить позицию, переступил его второй ногой. В тот же момент порванный трос взвился со свистом вверх. Не перешагни я его – воспоминания писать было бы уже некому. На этих же учения я впервые увидел туалетную бумагу в обычном деревянном однодырочном туалете неподалеку от трибуны с «высокими» гостями.
На других крупных учениях у меня произошла драка с командиром второго отделения, переросшая в серьезный конфликт. Виноваты были оба, может, даже я в большей степени. Дошло до комбата. Спас меня командир взвода, предварительно обматерив страшно. В это время начальнику связи дивизии понадобился солдатик с образованием. Мой взводный решил на время меня туда отправить, пообещав, что когда все утрясется, то я вернусь во взвод. На дворе стоял август 1971-го года.
Сразу после разговора, где бегом, где на попутках я добрался до расположения части, затем на перекладных до штаба дивизии. Начальник связи подполковник Усманов меня уже ждал. Спросил, где я учился, какую специальность получил, что умею делать. Окинув меня еще раз критическим взглядом, посадил в ГАЗ-69, и мы поехали. По дороге было сказано только, что едем в училище. Это оказалось Московское высшее общевойсковое командное ордена Ленина Краснознамённое училище имени Верховного Совета РСФСР – сокращенно МВОКОЛКУ. В то время его начальником был генерал-майор Магонов.
Подполковник Усманов передал меня начальнику связи училища подполковнику Яковлеву и уехал. Я попал в только еще формируемую команду для создания показательного, автоматизированного класса связи. Всеми доступными средствами нужно было наглядно показать, как взаимодействуют между собой подразделения батальона на марше, в наступлении и обороне. В команду набирали ребят из курсантов училища, но были и срочники. Одновременно к работам привлекались не более 5-6 человек. Я занимался сборкой и монтажом электрооборудования, распайкой и наладкой электронной части. Руководителями проекта, кроме подполковника Яковлева, были старшие преподаватели майоры Опарышев и Нагорный. Все трое были грамотными, толковыми, и, главное, без «странностей» офицерами.
Прикомандировали меня к взводу связи батальона обеспечения при училище. Командиром был майор Леденёв, редкий самодур. Отношения с ним у меня не сложились сразу: недостаточно четким строевым шагом я подошел к нему для доклада о прибытии в часть, и, кажется, был расстегнут крючок на гимнастерке. В принципе, отношений с ним никаких и не было. В расположение батальона я приходил только ночевать, питался в удобное для себя время, подчинялся только руководителям проекта. Тем не менее, при встрече со мной он всегда находил причину к чему-то придраться.
Где-то в конце мая 1972 года, находясь с визитом в СССР, Ричард Никсон посетил училище, заглянув, естественно, в класс связи. К тому времени он был уже практически готов. Примерно через месяц по тому же сценарию прошел «показ» класса Фиделю Кастро.
Еще какое-то время мы занимались доведением оборудования до полной «кондиции», а в середине июля за мной приехал подполковник Усманов. Привез меня во взвод связи при штабе дивизии, прикомандировав к отделению спец. связи по обслуживанию ЗАС. Не знаю, как это оказалось возможным, но я единственный в отделении был без специального допуска к засекреченной аппаратуре связи. В это время проводились испытания нового концентратора для работы с телетайпом, для участия в них меня сюда и привезли. К концу августа испытания были успешно завершены, меня «перебросили» опять в Москву на военный завод по производству и ремонту средств связи.
На военном заводе я должен был изготовить (имеется в виду монтаж и наладка) несколько таких концентраторов. При заводе находилась небольшая воинская часть, которая несла здесь патрульно-постовую службу. В это время происходил вывод контингента советских войск из Египта. Все, что касалось средств связи, вместе с личным составом прямо «с колес» оказывалось на заводе. Военнослужащих в течение нескольких дней переодели из «песочной» формы в советскую общевойсковую. У всех на руках были «сертификаты», которые отоваривали в московской «Березке». Ребята хорошо приоделись, приобрели неплохую аппаратуру. Спиртные напитки покупались там же, участие в дегустации принимал и я. Но основным событием для нас была суперсерия игр «СССР-Канада», которую мы смотрели по телевизору. Она затмила своей значимостью даже предстоящий дембель. А до него, родимого, оставалось чуть более месяца.
Как в Витебске в 1950-1960-е годы устраивали дружеские посиделки, варили холодец и учились в школе.
Витебчанин очень тепло рассказал про свое счастливое детство 50-х — 60-х годов.
Подписывайтесь на нас в: Яндекс, Дзен, Google Новости, Telegram-канал, «секретный» Telegram-чат!
