Как в Витебске жили после войны. Личные воспоминания
Владимир Соломонович Файнберг о любимом городе
На протяжении нескольких недель мы публиковали воспоминания Владимира Соломоновича Файнберга. Мы уже написали о том, как в Витебск пришла война, как рабочие махорочной фабрики со своими семьями отправились в эвакуацию и как они пережили страшные военные годы в Марксе.
Сегодня мы расскажем о том, каким Владимир Соломонович Файнберг и члены его семьи увидели освобожденный Витебск.
В декабре 1945 года папа приехал за нами. Подъехала машина грузовая, в кузове уже сидели взрослые, в основном женщины и дети. Мы поехали в Энгельс. Там на вокзале мы ждали поезда более суток, затем поехали к себе на родину.
Все папины родственники: сестра Фаня с мужем Абрамом, сыном Юрой и дочкой Зиной, сестра Аня с мужем Рувимом и дочками Лёлей и Мэрой, сестра Стэра с мужем Гришей, дочкой Дусей и сыном Адиком успели уехать из Витебска, они все годы войны прожили в Ташкенте. В 1945 году они все вернулись в Витебск, кроме тети Фани, которая умерла в Ташкенте. Поселились в доме на улице Суворова. Здание было большим, места хватило всем. Дядя Гриша Фельдман возглавлял витебский трамвайный парк, дядя Абрам – электросети, а дядя Рувим работал главным бухгалтером на каком-то предприятии.
В этот дом приехали и мы: папа, я и Вита. Алик там уже жил. Но прожили там недолго. Вскоре махорочной фабрике выделили дом железнодорожников, там расселили всех рабочих фабрики. Это был двухэтажное кирпичное здание с водопроводом, но туалет был во дворе. Дом железнодорожников почему-то взрослые шутя называли «мишугинер дом» – то есть сумасшедший дом, так это звучит по-русски.
В это время ремонтировали дом по улице Революционной, и как только закончили ремонт левой половины здания, нам дали двухкомнатную отдельную квартиру.
В 1946 году папа привел женщину в военной форме капитана медицинской службы и сказал, что это – тетя Таня, жена, что она будет жить с нами. Это была наша мачеха, врач Татьяна Иосифовна Этингоф. Она потом работала в поликлинике.
В квартире по улице Революционной мы жили долго. Я закончил школу и поступил в Витебский станко-инструментальный техникум.
После войны мы жили трудно, по карточкам получали продукты. Часто папа приносил американскую помощь: колбасу в жестяных банках, печенье, сигареты и жвачку. Из вещей – рубашки и брюки. Однажды это была кожаная куртка, из которой мне пошили сапоги, потому что нечего было надевать в школу.
Брат Алик закончил техникум в 1949 году и поступил в Ленинградское артиллерийское военное училище, где проучился два года, а в 1951 году приехал в Витебск молодым лейтенантом. Его направили в Витебскую десантную дивизию. Он стал десантником. Папа очень переживал, когда у них проводились прыжки, за каждый прыжок они получали деньги, а служба в этой дивизии считалась год за полтора.
После войны Витебск был разрушен на 98 процентов. Редко можно было увидеть целое здание. Люди ютились в развалинах, приспособленных для жилья.
В 1946 году я решил посмотреть на дом, в котором мы жили до войны по улице Красина. Улица до войны была застроена деревянными домами. Когда я пришел туда, то был в ужасе. Ни одного здания не было, все сгорело. На местах, где стояли дома, теперь были кучи битого кирпича от печей и обгорелые кровати. Я стоял и плакал, ведь мой дом, где я жил до войны, сгорел.
В 1948 году я поступил в техникум. Студентов часто посылали разбирать развалины. К примеру, мы работали на уборке развалин около кинотеатра «Спартак», других зданий на улице Ленина. Вита ходила в школу.
В 1947 году отменили карточную систему, после чего с продуктами стало еще хуже. С вечера мы занимали очередь в магазин за хлебом и продуктами. Стояли в основном дети, так как взрослым надо было утром на работу. Мы менялись поочередно со знакомыми. Составляли списки очередников.
В техникуме мы считались взрослыми. Некоторые стали курить, я тоже иногда этим баловался, но редко, студенты получали стипендию, на нее можно было купить продукты, чтобы перекусить.
Папа часто болел, жаловался на боли в сердце. За свою жизнь он перенес четыре инфаркта. Мы за него очень переживали. Однажды папа заболел, его положили в противотуберкулезный диспансер, главным врачом там была врач Шапиро, его жена Крейна Борисовна, во время войны жила с нами в Марксе три года. Я ходил в диспансер после занятий, приносил папе еду. Когда папа выздоровел, то он продолжил работать на махорочной фабрике.
Годы шли, мы взрослели. После окончания техникума я поступил в военное училище. В военкомате предложили на выбор любое. Я выбрал военное авиационное училище дальней авиации в Двинске (Даугапилс) в Латвии. Это был 1952 год. Учиться надо было 2 года. В 1951 году я познакомился с девушкой, которую звали Мария. Мы стали встречаться, ходили иногда в кино, на каток. Но потом я уехал поступать в училище, сдал вступительные экзамен, прошел медицинскую комиссию. С Марией я все время переписывался. Она работала мастером на фабрике «ЗИ».
В это время моя сестра Вита поступила в педагогический институт, где познакомилась со студентом Леонидом Усвятцевым. Потом она вышла за него замуж, после окончания института их направили на три года работать в школу в деревню, затем они вернулись в Витебск. В школах города мест не было. Вита устроилась на работу на завод «ВЗЭП» в химическую лабораторию, а Леня нашел работу в проектном институте «Витебскгражданпроект». Позже он окончил Всесоюзный заочный институт в Москве.
В последние годы жизни папы Вита и ее семья жили вместе с нашим папой на улице Димитрова. Когда папа умер, они обменяли свою двухкомнатную квартиру и однокомнатную матери Лени на трехкомнатную, в которой и сейчас живет Леня с внучками и правнуком.
Через неделю мы опубликуем продолжение воспоминаний Владимира Файнберга.
Как жили до войны на улице Красина в Витебске.
Как из Витебска во время войны эвакуировали махорочную фабрику, рассказал очевидец.
Подписывайтесь на нас в: Яндекс, Дзен, Google Новости, Telegram-канал, «секретный» Telegram-чат!
