Как жили в Витебске до войны и сразу после нее. Потрясающая история одной семьи
обучение закончилось, когда юношу художник выгнал за то, что он подсматривал за обнаженной натурщицей
Наш читатель Александр Кимельман продолжает делиться с читателями «Витебского курьера news» воспоминаниями о своей семье и городе детства.
Он уже рассказывал о том, как жили в 50-60-е годы на улице Гоголевской в Витебске.
А сегодня, продолжая тему «По волнам памяти», мы предлагаем поближе познакомиться с семьей Александра. Оцените, какие потрясающие фотографии сохранились в семейном архиве!
До войны мама закончила строительное отделение Витебского государственного политехникума. Примерно в это время там учился и Марк Фрадкин – будущий композитор. Большой дружбы между ними не было, но они довольно часто пересекались в одних компаниях. Это были шумные, веселые посиделки, обязательно с игрой на пианино. Мама была душой всех компаний. Любила спорт, участвовала в многокилометровых велопробегах наравне с мужчинами.
У мамы было трое братьев – Зяма, Аркадий, Эля и сестра Рива. Старший Зяма был музыкантом. Находясь на гастролях, он заболел воспалением легких и умер. Ему было всего 26 лет.
Братья Аркадий и Эля прошли всю войну. В дальнейшем Аркадий жил в Таллине – был морским офицером, а Эля – в Ленинграде, где стал профессором, доктором технических наук в Ленинградском институте точной механики и оптики.
Моя бабушка – Хая Слив (в девичестве Кузнецова) была домохозяйкой. Мамин отец, мой дедушка, Израиль Слив, был известным в городе строителем-проектировщиком, хотя и не имел специального образования. С его участием были спроектированы застройки в санаториях Лётцы и Сосновка.
Как сейчас говорят, «по совместительству» он был еще и отличным печником. Чтобы воспользоваться его услугами, очередь занимали за несколько месяцев вперед.
Дом, где жила мамина семья, был построен по его проекту. Во дворе находилось еще одно небольшое строение, которое сдавалось квартирантам. Несмотря на добрые взаимоотношения, эти люди во время оккупации выдали немцам маминого родственника. Его расстреляли. В основном доме оккупанты разместили то ли какой-то штаб, то ли комендатуру. Перед отступлением фашисты оба дома сожгли.
До войны многие мамины родственники, в том числе и сестра Рива, жили в Прудке (рядом с Городком). Обычно летом все большое семейство снимало дачу в соседней Еремеевке. Муж Ривы Рувим Алескер занимал довольно высокую должность, благодаря чему он практически спас свою и мамину семью от гибели в гетто, ведь никто из них не хотел уезжать. Рувим же хорошо представлял ситуацию, потому настоял на отъезде, организовав эвакуацию, когда уже бомбили Витебск.
Нелле к этому времени было 3 года, а детям Ривы Марику – 1 год 4 месяца, Зое – 10 лет. Ехали в скотных вагонах, спали на соломе. После недели пути дедушка серьезно заболел, пришлось вынужденно выйти в Ельце (Липецкая область). Через несколько дней дедушка умер. Ему было 64 года. В это время к городу уже приближались немцы. Один старик-еврей посоветовал ехать в Ульяновск.
В Ульяновске вся семья жила в сыром подвале. Все работали. Мама – экономистом на военном заводе, бабушка и Рива клеили мешочки для лекарств, мыли окровавленные телогрейки, снятые с раненых, которые отправлялись снова на фронт.
Спустя три года переехали в город Конотоп, куда после контузии для прохождения дальнейшей службы был направлен туда муж Ривы. В Конотопе, за четыре дня до Победы умерла бабушка. Ей было 66 лет.
В сентябре 1945-го мама с Нелей и Рива с детьми вернулись в полностью разрушенный Витебск. Пока они находились в эвакуации, в витебском гетто были уничтожены родной брат дедушки Борис, его жена Фрида и дочь Циля. Все близкие родственники, жившие в Ленинграде, во время блокады погибли от голода. Выжила только мамина двоюродная сестра Стэра.
Мой отец в 1934 году окончил Витебский электромеханический техникум, по распределению попал в город Кондопога (в то время Карело-Финская ССР). Оттуда же 23 июня 1941 года был призван в армию и отправлен на Ленинградский фронт, позже воевал на Волховском фронте, дошел до Германии. После войны до 1949 года находился на воинской службе в восточной ее части – участвовал в восстановлении предприятий городов Айслебен и Ашерслебен. В том же году отец вернулся в Витебск.
К сожалению, кроме того, что мою бабушку звали Хава, а дедушку – Шая, ничего больше о них не знаю. Папа был довольно немногословным в том, что касалось воспоминаний. Думаю, для него это было слишком тяжело. Помню его очень родственным, отзывчивым и трудолюбивым человеком.
В памяти осталась одна забавная, рассказанная папой, история. Когда он был еще подростком, родители решили отдать его в подмастерье к художнику Пэну. Проработав там какое-то время и почувствовав себя уже более-менее уверенным, он решил зайти в мастерскую мэтра, не постучавшись. Его взору открылась обнаженная натурщица во всей красе. Застыв у открытой двери, он забыл, зачем туда вошел. Пришел в себя только когда услышал крик: «Что ты тут забыл, шалопай! Чтобы тебя я здесь больше не видел». На этом папино «обучение» у художника Пэна закончилось.
У бабушки и дедушки, кроме папы были еще дочь Рая, сын Миша и близнецы – сын Моня и дочь Даша.
К началу войны Рая с мужем Иваном Гавриленко и дочерью Галей жили по месту его службы в Судовой Вишне (Львовская область) недалеко от польской границы. Война ворвалась к ним в первый же день. На их долю выпало много тяжелых испытаний. После войны Иван продолжил службу в армии, сначала в Новоград-Волынском (Житомирская область), потом – в Германии. Вернулись они в Витебск в 1959 году. К этому времени в семье Гавриленко было уже трое детей – Галя и рожденные после войны Люда и Ляля.
Миша во время оккупации с женой Аней и сыном Аликом находились на Урале. Там в семье родилась дочь Галя. После войны они вернулись в Витебск.
А вот дедушка с бабушкой и близнецы остались в оккупированном городе. На все уговоры родственников эвакуироваться (особенно настаивала Рая), следовал категорический отказ деда: «Я никому ничего плохого не сделал, и мне не сделают, да и велосипед твой здесь стоит». Все они погибли в витебском гетто.
Хочу упомянуть еще одну «легендарную» личность из моих близких родственников. Это родной дядя моего отца Абрам Капелюшник. В начале июля 1941 года он был в числе народных ополченцев, защищавших Витебск от немецко-фашистских захватчиков, а после войны возглавлял наружную службу Витебского областного управления милиции.
Это был очень родственный, добрый, обаятельный и порядочный человек. Но ко всякого рода «уркам», да и просто к хулиганью, он был беспощаден. Шушера боялась его как огня. По городу он разъезжал на мотоцикле К-750. Помню, я был в восторге, когда ребенком мне удалось прокатиться в люльке этого мотоцикла. В то время Капелюшник в городе был известным человеком.
«Витебский курьер news» глубоко признателен Александру Кимельману за потрясающие воспоминания. Ждем продолжения!
Как жили до войны на улице Красина в Витебске.
Как в Витебске жили после войны. Личные воспоминания.
Подписывайтесь на нас в: Яндекс, Дзен, Google Новости, Telegram-канал, «секретный» Telegram-чат!
