Откровенный рассказ сироты из Витебска. «В интернате постоянно хотелось кушать»

и реально ли после детдома устроиться в жизни

Самые счастливые воспоминания у многих людей связаны с детством. В то время мы умели радоваться простым вещам, верить в чудеса и загадывать желания, которые обязательно должны были исполниться.

Но, к сожалению, счастливое детство было не у всех. Свою историю «Витебскому курьеру news» рассказала жительница Витебска Инесса (имена всех героев истории изменены), которая в 90-х годах оказалась в детском доме.

В детдом я попала в три года. Ситуация банальная: мама пила, папа сидел. Свою жизнь до этого помню смутно: очень маленькая была. Для мамы главное было выпить. А если алкоголя в доме не было, она становилась очень агрессивной. Но чаще попадало не мне, а старшему брату Игорю,  – вспомнила Инесса.

Детство с мамой

Девушка рассказала, как один раз ее мама напекла блинов и куда-то ушла из кухни. А они были такие голодные с братом, что, не дожидаясь ее разрешения, покушали. Когда мать вернулась, то начала ругаться и спрашивать, кто ел блины. Игорь сказал, что это он. Тогда мама поставила брата в угол лицом к комнате, а девочку посадила за стол и заставила перед ним кушать.

Помню: я ем блины, а Игорь смотрит на меня и плачет,  –  отметила Инесса.

Мама девушки часто напивалась. Однажды вечером, когда она пьяная уснула, Игорь сказал сестре одеваться, мол, к бабушке пойдем. Они тогда жили на Чапаева в бараках, а бабушка по отцовской линии на Московском проспекте. Дети выбрались на улицу и пошли пешком. Дорога заняла довольно много времени, но, к счастью, добрались благополучно.

Сейчас, будучи взрослой, я понимаю, что это ненормально: двое маленьких детей идут вечером по городу, а никому до этого нет дела, – прокомментировала Инесса.

Добрая бабушка

У бабушки дети прожили недолго: соседи и сотрудники на работе, куда бабуля часто стала опаздывать, нажаловались в соответствующие органы, и за братом с сестрой приехали. Бабушка хотела стать опекуном, но ей не разрешили, потому как она была инвалидом, сильно хромала.

Причем, бабушка нам и не родная была, –  рассказала Инесса. – Дело в том, что мой папа – бабушкин племянник, сын ее брата. Бабуля усыновила его еще в детском возрасте. Бабушку па маминой линии я не знала: наша мать сама из детдома. Поэтому путь у нас с Игорем был один. Брата (ему на тот момент было шесть лет) забрали в школу-интернат, а меня, трехлетнюю, в детский дом. Правда, тогда мне никто не говорил, что я еду в детдом. Его называли садиком. Я плакала и просила поехать вместе с братом, но мне сказали, что я слишком маленькая.

В детском доме

В детском доме, куда привезли девочку,  в то время детей было немного: где-то 20 малышей. Инесса чем-то понравилась ночной нянечке, и она часто баловала ребенка: приносила сладости и дарила детские украшения.

Бабушка приезжала навещать постоянно, почти каждую неделю. Мама, которую к тому моменту лишили родительских прав, – ни разу.

Не скажу, что в детском доме мне было очень плохо, но я постоянно плакала и хотела к бабушке. Хотя сейчас, конечно, некоторые моменты вспоминаю с ужасом. Например, то, как меня однажды наказали. Мы с одним мальчиком, если честно, не помню, как его звали, украли со шкафчика другого ребенка конфеты, которые ему привезли родственники. Так сладкого захотелось, что не устояли. За это нас посадили на несколько часов в кладовку без света. Было очень страшно, – отметила девушка.

По словам Инессы, когда ей исполнилось шесть лет, то ее перевели в школу-интернат к брату. Школа находилась там же: нужно было только пройти по коридору, и многие учителя по совместительству были и воспитательницами.

Девушка вспомнила, что в интернате ей постоянно хотелось кушать, особенно не хватало сладкого. Ужин был в семь вечера, отбой в десять, а завтрак только в семь утра. На ужин чаще всего давали кашу с котлетой и булку с маслом. Дети пытались хотя бы булку вынести со столовой, чтобы скушать перед сном, но этого делать было нельзя: воспитатели боялись, что тараканы заведутся. Потому на выходе всегда стояли дежурные, которые всех обыскивали.

Друг за друга

К некоторым в детдом приезжали родственники со сладостями, которыми нужно было делиться с остальными. К тем, у кого было, чем поделиться, в интернате сверстники относились лучше. Если такие ребята нарушали установленный порядок или не подчинялись негласному уставу, то они могли откупиться привезенными сладостями, продуктами, деньгами, что им тайком давали родственники. Внутри интерната действовали жесткие правила. Провинившихся  в чем-либо могли ночью вымазать зубной пастой, сжечь их вещи.

В тоже время, если у кого случался конфликт, например, с кем-то из местных за пределами интерната, то вся школа вставала на его защиту.

Каждый месяц нам были положены «сиротские». Сначала это была тысяча рублей на месяц, когда я перешла в восьмой класс – две тысячи. Правда, на руки их нам никогда не давали. Деньги были у воспитательницы, вместе с ней мы шли в местный магазин, где она аккуратно записывала в тетрадь, кто и на что их потратил.

В то время на эти деньги можно было купить грамм сто-двести недорогих конфет, батон, банку сгущенки и две большие конфеты «карандаш». Это потом, когда мы стали старше, то стали договариваться между собой, чтобы делать покупки в складчину. Кто-то сегодня купит батон, кто-то – банку сгущенки, кто-то – колбасу, затем делили это на всех и тогда не голодали после ужина, – вспомнила Инесса.

Когда девушка была в седьмом классе, то ее в числе шестерых отличников перевели учиться в обычную местную школу. Спустя год умерла бабушка, но часто приезжал брат: Игорь на тот момент уже учился в училище, где-то подрабатывал.

Италия в сердце навсегда

Два раза в год интернатовские дети на месяц-два ездили в Италию. Инесса попала в Рим, в семью, где было двое взрослых дочерей. Ездила девушка десять лет подряд. Иногда она привозила из Италии вещи, немного денег. Это было запрещено, потому купюры приходилось зашивать в одежду.

«С итальянскими сестрами мы и сегодня периодически общаемся по интернету. Для меня это отличная возможность вспомнить разговорный язык, да и просто приятно, что тебя не забывают. Я очень полюбила эту страну: Италия навсегда в моем сердце»,  – отметила Инесса.

Учеба в лицее и университете

Сначала учиться в лицее Инессе было непросто: девушка старалась, но долго не могла побороть страх выступления перед публикой.

Но я поняла, что рассчитывать мне не на кого, и либо я сама смогу изменить свою жизнь, либо, как и большинство детдомовских, пойду по наклонной. Из моего класса единицы смогли устроиться. Многие ребята сидят или недавно вышли на свободу, трое уже погибли, несколько человек получили средне-специальное образование, а в вуз, после лицея, поступила я одна. Набранных мной на тестировании баллов хватило бы для того, чтобы поступить по общему конкурсу, но меня зачислили как сироту, – прокомментировала Инесса.

Во время учебы в университете девушка подрабатывала в баре, потому что денег катастрофически не хватало. Инесса смогла окончить университет и сегодня работает по специальности. Будучи уже взрослым человеком, девушка встретилась со своей мамой, но общаются они редко.

Детдом – это особый мир, «переселиться» из него в нормальное человеческое общество очень тяжело. Мне кажется, я всегда буду чувствовать себя здесь чужой. Мне страшно строить отношения, заводить близких друзей. Но одно знаю точно: если когда-нибудь у меня будет ребенок, я сделаю все, чтобы он никогда не узнал, что такое детский дом, – подытожила Инесса.

Почему дети убегают из дома. 7 случаев из Беларуси.

За что ученики ненавидят учителей и школу, честно рассказал выпускник из Витебска.

Подписывайтесь на нас в: Яндекс, Дзен, Google Новости, Telegram-канал, «секретный» Telegram-чат!