Потрясающая история одной семьи из Витебска. Про наш город с его памятью

Одна из читательниц «Витебского курьера n» поделилась сообщением в соцсетях:

Роберт сегодня в своем бистро обслужил немецкого парня, дед которого был нацистом и построил жилой дом в Витебске, где живет моя семья сегодня! (по специальной программе заключенные Второй мировой войны построили несколько зданий в полностью уничтоженном городе).

Мы связались с автором поста и узнали про один из витебских домов на перекрестке улица Ленина — улица Урицкого. В доме живет семья с потрясающей жизненной историей. Сегодня мы расскажем про человека с судьбой целого поколения. А в следующей статье — про наш город с его памятью.

У каждой белорусской семьи своя история войны. Есть она и у жительницы Витебска Маргариты Владимировны, которая встретила Великую Отечественную войну 7-летней девочкой. Многое о том времени она помнит сама, что-то, уже в послевоенное время, рассказывала мама, старший брат и родственники. Прошло много лет, но картины тех страшных дней так и стоят перед глазами.

Детство без отца

Отца Маргариты Владимировны, главного бухгалтера опытного хозяйства в Лужесно, арестовали в 1938 году. За ним и другими латышами пришли ночью, больше отца дети не видели.

Вначале о его судьбе ничего не было известно, потом семье сообщили, что мужчину сослали в Сибирь на 10 лет без права переписки, и только в хрущевские времена стала известна правда. Брату Маргариты Владимировны в прокуратуре пожали руку, извинились и выдали 1200 «кровавых» рублей, признав, что его отец практически сразу после ареста вместе с товарищами был расстрелян в районе ветинститута.

Бегство из Витебска

Когда стало понятно, что Витебск вот-вот будет захвачен, жители города стали его покидать. Начальство уезжало на машинах, везли даже фикусы, а мы, обычные люди, шли пешком с котомками за плечами. Помню, мы даже живую курицу несли, – вспомнила Маргарита Владимировна.

Семья дошла до Крынок. Там они хотели сесть на грузовой поезд, который перевозил скот, но прямо у них на глазах состав разбомбили. Маргарита Владимировна с мамой Евгенией Михайловной и братом пару недель погостили у тетки в деревне, затем решили возвращаться в Медведку.

Жизнь в оккупации

Семья поселилась в небольшой каморке в школе. В других комнатах жили жены советских офицеров из Витебска. В учебных классах разместились немцы.

Немецкие солдаты, по словам Маргариты Владимировны, были разными.

Большинство из них – настоящие фашисты. Помню, однажды мама решила затопить печку, чтобы немного согреть помещение. Так к ней подошел один солдат, отпихнул ногой так, что она отлетела далеко в сторону, а сам подставил ноги к огню, – вспомнила пенсионерка.

Зимой женщин, проживающих в школе, немцы выгоняли на улицу чистить снег. Кто не соглашался – могли избить или вовсе прямо на месте расстрелять. Так однажды погибла жена советского офицера.

Но были среди оккупантов и те, кто еще не утратил человеческие качества. Например, Маргарита Владимировна вспомнила такой случай:

Один немецкий солдат как-то подошел ко мне, обнял, погладил по голове и заплакал, а потом дал красное яблоко. Наверное, я была похожа на его дочь.

Еды семье катастрофически не хватало. Евгения Михайловна ходила в деревню менять на продукты соль и табак. К тому времени в Витебске разбомбили махорочную фабрику, люди собирали грязь, терли ее на терку, высушивали и получали табак. Его и носили в деревни.

Еще Маргарита Владимировна вспомнила, что когда немецкая оккупация вот-вот должна была закончиться, во дворе у немцев часто стояла полевая кухня. В ней был наваристый суп, а кормить им было практически некого.

Соседский мальчик полез за едой. Это заметили немцы и открыли по ребенку огонь. К счастью, мальчишка не пострадал, а вот в полевой кухне образовались дыры и оттуда хлестал суп.

И такой запах стоял! А мы все голодные, смотрим издалека и чуть не плачем – столько еды пропадает, – прокомментировала женщина.

Арест мамы

Немцы пригнали в Медведку пленных советских солдат, которые якобы согласились перейти на сторону фашистов. Отряд принял присягу Германии и их должны были отправить с обозом на новое место дислокации.

Мама Маргариты Владимировны, которая часто ходила в соседние деревни, передавала им информацию, где по дороге не будет жандармерии.

Настал день, когда перешедшие на сторону немцев советские военнопленные с оружием и продовольствием должны были отправляться в путь. А вскоре стало известно, что, выбрав удачное время и место, они всем отрядом перешли к партизанам.

Брат Женя хорошо рисовал. На его картинках были озеро, лес, дорога – все, что он видел. Один из живущих в школе немцев, мы его звали Горбатый, решил, что брат делал планы местности для отряда. Маму арестовали. Уходила она из дома с темными волосами и золотыми зубами, а вернулась седая и с пустым ртом, – вспомнила Маргарита Владимировны.

Евгению Михайловну две недели держали в тюрьме СД, практически ежедневно подвергали пыткам, в том числе, ударам резиновой плетью.

На помощь пришла соседка, Надя Карпушка. Она переговорила со знакомым австрийцем, тоже немецким солдатом, чтобы Евгению Михайловну отпустили.

Надя сказала ему, что фамилия моей мамы Петерсон, что она пострадала от советской власти, когда в 1938 году арестовали ее мужа, что ни в чем не виновата. К счастью, немцы поверили и отпустили мою маму, хотя ее имя уже было в списках на расстрел, – рассказала пенсионерка.

Освобождение города

По воспоминаниям Маргариты Владимировны, немцам сказали «держаться за Витебск зубами» и не сдавать его ни в коем случае. А когда летом 1944 года стало понятно, что наступление советской армии не остановить, фашисты собрали женщин, детей, стариков и погрузили их на машины, чтобы при отступлении прикрываться мирным населением как живым щитом.

К тому же летящие советские самолеты, видя караван беженцев на дороге и подумать не могли, что за белорусскими женщинами прячутся немецкие солдаты.

 Довезли нас тогда до деревни Черногостье Бешенковичского района, – рассказала Маргарита Владимировна. – Там немцы бросились врассыпную. Помню, один офицер даже галифе себе ножом обрезал, чтобы бежать легче было. Большинство фашистов потом или убили, или взяли в плен.

А нам нужно было как-то домой добираться. Мама попросилась на какой-то бензовоз, так мы и поехали по направлению к Витебску. Помню, на полях лежали убитые немцы, их было очень много, распухшие от жары, а рядом мертвые лошади. Уже потом колхозникам сказали собрать все трупы и сжечь.

После войны

Маме Маргариты Владимировны, учительнице, дали направление на работу в школу в Лужесно. Педагогов и их семьи поселили в домик неподалеку. Жили в тесноте, но не в обиде: директор школы Василий Кузьмич в зале, завхоз на кухне, Маргарита Владимировна с мамой и братом – в спальне.

Жили бедно, собирали мерзлую картошку, варили суп из черной горелой фасоли.

Со временем учителям стали выдавать муку: по 9 кг на каждого взрослого и по 7 кг на иждивенцев. Люди добавляли в нее жмых, шелуху и пекли хлеб.

Чтобы заработать деньги или обменять на продукты, мы возили на тачке пешком из Лужесно на Полоцкий рынок дрова, собранные в лесу малину и грибы. Иногда, когда была возможность, я ходила в кинотеатр «Спартак». После войны Витебск представлял собой печальное зрелище. В центре уцелели лишь некоторые здания: ветинститут, пару домов на Суворова, костел святого Антония, в котором оборудовали овощной склад, Николаевский собор. Но ничего, общими усилиями отстроили город, – подытожила Маргарита Владимировна.

Мемориал на месте концлагеря «5-й полк» реконструируют в Витебске.

Когда про твою бабушку пишут в книге Светланы Алексиевич.

Подписывайтесь на нас в: Яндекс, Дзен, Google Новости, Telegram-канал, «секретный» Telegram-чат!