Виктор Бабарико рассказал про свои жизненные ценности и приоритеты. Искренне и без передергиваний

20 мая бывший глава БелГазпромБанка Виктор Бабарико, зарегистрировавший инициативную группу по выдвижению себя в качестве кандидата в президенты, собрал свою первую пресс-конференцию

Сегодня мы получили регистрацию, наша инициативная группа имеет номер шестой. Мы искренне благодарим всех членов инициативной группы, которая за невероятно короткий срок сделала невозможное — собрала все 10 тысяч. У меня отдельная благодарность всем людям, которые за эту неделю оказали мне помощь. Это невероятное классическое использование краудсорсинга, когда невероятное число людей за минимальное время объединяется и решает задачи.

Огромное спасибо и всем членам избирательной комиссии, за регистрацию и объективное рассмотрение. Те замечания, которые были нам сделаны, совершенно оправданы и обоснованы. Мы будем учитывать их в нашей работе, — сказал Виктор Бабарико в начале пресс-конференции.

Виктор Бабарико ответил на вопросы журналистов об избирательном праве, экономике, суверенитете и массовых репрессиях.

Консультировались ли вы с представителями российского бизнеса/власти в отношении вашего выдвижения на выборы? Какие на нынешний момент вы имеете контакты с Россией?

Наверное, скажу шокирующие подробности, что да, такие контакты были. В понедельник (18 мая) я позвонил и сказал, что увольняюсь с работы. Это был для них искренний шок. Я благодарен нашим акционерам за то, что в понедельник меня и отпустили. После этого у меня не было контактов ни с российским руководством, ни с руководством Газпромбанка. 

Тот, кто работает у меня в штабе, вполне может представлять российскую кампанию. Но если подразумевать конкретно российский интерес, проявленный к моей компании, я могу точно сказать: он абсолютно нулевой.

В своей жизни Владимира Владимировича (Путина) я видел дважды на юбилеях Газпрома, а Алексея Борисовича (Миллера) трижды. Дважды в Минске на «Факеле», а один раз на юбилее Газпрома.

Как вы собираетесь защищать голоса своих избирателей на предстоящих выборах в сегодняшней ситуации в Беларуси?

Я считаю, что ЦИК защищает законодательство Республики Беларусь и граждан Республики Беларусь при голосовании. Это мое абсолютное убеждение, какие бы ни строили конспирологические теории. Это раз. Второе, я не иду на войну. Я иду участвовать в выборах Республики Беларусь.

Я считаю, что фальсифицировать волю народа не может никто. Если прочитаете замечательную книжку «Восстание масс», в ней есть хорошая мысль: «Невозможно держать народ даже кровью в повиновении в течение длительного времени».

На самом деле то, что сейчас происходит, мне кажется вполне логичным и естественным развитием ситуации. Это наше взросление, всех и каждого. Мое личное взросление. Я 26 лет и не думал, что можно это сделать. Это и взросление нашей экономики, которая, к сожалению, оказалась в ситуации, в которой она оказалась, и с нашего молчаливого согласия, в том числе включая и меня.

Я верю в законность и в торжество законности в Беларуси. И я верю, что волю народа не имеет права и не сможет поколебать никто. И я верю, что эта воля будет выражена явно и открыто  9 августа.

Сколько подписей за ваше выдвижение вы планируете собрать? Планируете ли вы вернуться работать в БелГазпромБанк, если не удастся победить на выборах?

Есть законодательные границы, обозначенные в сто тысяч. Мы планируем минимум 150 тысяч, но для прохождения второго барьера. Мы очень хотим максимально комфортно для наших членов инициативной группы и тех, кто на втором этапе будет давать право включить меня в список, на третьем этапе облегчить эти этапы. Чем больше будет подписей на втором этапе, тем для нас лучше. Мы как-то заявляли, что 10 тысяч минимальный барьер… Я был бы счастлив, если б нам удалось преодолеть барьер в миллион подписей. 

Я искренне считаю Президента Беларуси (неважно, кто им будет) чистым менеджером. Я категорически против, когда глава государства — вождь. Вожди нужны массам. А я считаю белорусов народом. Народу нужны менеджеры во главе. Я считаю, что у меня, наверное, доказанная 20-летним опытом неплохая компетенция менеджера. 

Что делают менеджеры, когда их не берут на работу? Они просто ищут себе другую работу. У меня нет сейчас предложений никакой работы, иначе я не заполнял бы анкету кандидата в Президенты. Если меня не выберет народ в качестве менеджера Республики Беларусь, то, наверное, я уйду в какой-то временный отпуск. Если поступят предложения о работе, то я их буду рассматривать. Если не поступят — буду формировать свои проекты, потому что идей много. И, наверное, вряд ли я пойду на должность чистого менеджера. Наверняка будет какое-то предпринимательство. Если меня позовут в БелГазпромБанк, то почему не рассмотреть это предложение? Хотя вряд ли позовут.

Справится ли ваша инициативная группа со сбором реальных подписей?

Когда собирали подписи, наверное, отбраковка меня потрясла. После первого дня наших проверок людей, которые говорили: «Нам за это платить не будут? Нужно будет работать?», — оказалось меньше 5 процентов. Остальные сказали фразу, которая меня просто потрясла и вселила невероятную уверенность во втором этапе. Каждый из почти 9 тысяч сказал следующее: «Готов к большему, чем просто собирать подписи!» Это дорогого стоит. Поэтому я считаю, что эта группа не просто людей, а это состоявшиеся люди, у которых есть, что терять и которые сделали свой осознанный выбор.

Я думаю, что наша основная задача наоборот обучить их, дать им инструменты (и мы это сделаем) для того, чтобы облегчить задачу сбора подписей. Я уверен, что эти люди достойны лучшего, а поэтому я уверен, что они это сделают.

Что вы можете ответить тем, кто считает вас спарринг-партнером Александра Лукашенко?

Наверное, аргументы будут содержаться в программе. Они содержались и в моих статьях, посвященных анализу ситуации в экономике Беларуси. Там четко сказано, что та система, которая существует у нас, является ключевой причиной ситуации, в которой мы находимся сегодня. Я не оцениваю, хорошая она или плохая, я считаю, что она могла быть лучше. Поэтому быть спарринг-партнером, предлагающим другую или иную систему и ценности…  Ну вот хотя бы очевидное: в Беларуси преобладание госсобственности, а я однозначно сторонник негосударственной собственности, а это камень преткновения и говорит о том, что вряд ли. Несовпадение на протяжении длительного срока наших видений — мне кажется, вполне достаточно, чтобы сделать выводы.

Верите ли вы в честный подсчет голосов?

Законодательство, принятое в 1996 году, не учитывает технологического прогресса, прошедшего за 24 года. Соответственно, сама методика голосования очень сильно не учитывает возможности, которые предоставляются для того, чтобы люди понимали и показали, как они голосуют. Есть очень много вариантов получить подтверждение после закрытия избирательных участков о том, как люди голосовали. И это знают все, и это легко сделать. Это реально учитывает и ЦИК. Поэтому я считаю, что есть, наверное, большой риск в системе, предусматривающей досрочное голосование. Потому мы можем просить людей не ходить на досрочное голосование. О том, что делает человек на выборах, могут, с его желания, узнать все. 

Связывались ли с вами представители белорусской власти после вашего объявления в участии? Если да, пытались ли они отговорить вас от участия?

Я удивился, но мой телефон практически не звонит. Нет, со мной никаких контактов представители власти не было, за исключением ЦИК. 

Были ли, на ваш взгляд, значительные фальсификации на предыдущих выборах?

Нет. Я не верю в то, что если за меня проголосует 10 процентов, а кто-то скажет, что 80. И обратное. Я не верю, что за кого-то, когда проголосуют 80, напишут — 5.  Я верю, что можно написать не 60, а 70, я верю, что можно написать не 15, а 10… Я верю в допустимости погрешности в пределах 20 процентов. Наверное, я обижаю, многих, кто участвовал там, пусть это будет моя наивность, но я не хочу искренне никого обижать.

Я не верю в возможность фальсификации народного голосования. 

Как вы будете защищать вашу команду и сторонников в случае массовых репрессий?

Я считаю мифотворчеством массовые репрессии, которые могут возникнуть. Я хотел бы, я это говорю открыто, чтобы мой штаб находился в КГБ. Тогда были бы исключены проблемы. В нашем штабе нет секретов, мы не занимаемся противоправной деятельностью, которая может вызвать насильственные действия против моего штаба. Мы все люди, понимающие: если это будет сделано, мы будем об этом писать открыто. Любой нажим, любая угроза будет опубликована. Все плохое боится тени, мы попытаемся осветить нашу кампанию светом. Я достаточно обеспеченный человек, но все 20 лет ездил без охраны. Я охотник, у меня есть оружие и есть патроны, я могу сдать анализ крови, все члены штаба могут сдать, что не употребляют наркотики. И если вдруг в моей жизни изменился один момент — я стал кандидатом в Президенты — и вдруг запил горькую, стал принимать наркотики и ездить с патронами — глупости. Если вы думаете, что за 20 лет управления банком за мной нет контроля со стороны КГБ, то это смешно.

Я не знаю грехов, за которые меня завтра можно было бы посадить. Я не думаю, что они будут найдены. Аналогично и члены моего штаба. Все эти люди открыты и работают вместе со мной. Никто из них не чувствует за собой страха. Я считаю, что эти страхи у нас у всех в головах. Никто никому из этих 10 тысяч не позвонил и не пригрозил увольнением. Почему мы живем страхами и мифотворчеством? Я абсолютно уверен, что ни физического, ни морального, ни уголовного преследования членам штаба не будет. А если они и будут, то первая и единственная возможность — это следовать закону. Мы об этом будем говорить, обращаться в правоохранительные органы и требовать защиты.

Я — открытый человек, но вмешиваться в мою частную жизнь можно только с моего разрешения.

Об убийствах и исчезновениях политических деятелей в 90-х и 00-х.

Я категорически против любого насилия.

Назовите мне хоть одно политическое убийство или исчезновение, которое произошло после 2000 года в любой стране Европы. Я не думаю, что прошло 20 лет и Беларусь на этой карте будет первой. 

С моей точки зрения, безусловно, ни за экономические, ни за политические выступления, которые происходят в стране, претендующей на звание демократической, любое задержание и применение жестокости, конечно же, неправомерно, я противник этого.

Если люди не провоцируют на какие-то противоправные действия, то, конечно, это плохо и ужасно.

Я не делаю никаких противоправных действий, не делают это члены моей команды, мы не выходим на улицу, не нарушаем закон, какой бы он ни был. Я не говорю, что не надо исправлять закон, конечно, нужно исправлять систему, поэтому я и иду. Я не считаю, что экономические преступления достойны тюрьмы, мне не нравится, что за экономические преступления можно выкупать себя из тюрьмы. Мне не нравится, что за выражение своего протеста и несогласия тебя могут ударить дубинкой и увезти в каталажку.

О белорусском суверенитете и государственности.

Будет у нас независимость, будет у нас и язык, и герб, и символ. Наша независимость сейчас под угрозой из-за экономической ситуации. То есть 31-я карта — наше решение, никто нас не принуждает к подписанию этих документов, они разработаны в 1999 году с большего. И именно экономика на сегодняшний день является единственной причиной и угрозой нашему суверенитету. Если мы уберем эту причину, если научимся жить не по принципу «у них 127 [долларов за кубометр газа], а мы хотим за 70», поверьте, суверенитет останется.

Поэтому я на самом деле основную задачу вижу свою: сделать экономически независимое государство, а дальше экономически независимое государство и его народ проголосует за свои символы, свои языки, свой герб.

Ольга Карач: Две реакции на появление Виктора Бабарико в белорусском обществе

Подписывайтесь на нас в: Яндекс, Дзен, Google Новости, Telegram-канал, «секретный» Telegram-чат!